— Как твоё имя, солдат? — спросил Кариф, остановившись чтобы рассмотреть толстошеего человека с вощёными усами коричневого цвета и пронзительными, зелеными глазами.

— Акмир. — ответил мужчина. — Рядовой Алукин Акмир, третий взвод, сэр.

— Рад знакомству, Акмир, — сказал Кариф кивнув, — и скольких же врагов ты убил в Коррисе?

— Вдвое меньше, чем нужно, сэр. — сказал Акмир. Тихий гнев звучал в его голосе. Он опустил глаза вниз на свои мозолистые руки, и сделал вид будто что-то увлеченно разглядывает. Казалось он не из разговорчивых. Но Кариф еще не закончил.

— Как давно ты служишь в полку, Акмир?

Перед тем, как ответить солдат на секунду задумался, возможно размышляя, насколько можно быть открытым с этим новичком. После мгновения раздумий он криво усмехнулся и сказал: «Достаточно давно, чтобы знать, что дала абсолютно ни к кхеку, сэр.

Кариф хотел уже разузнать поподробнее, когда за его спиной заговорил другой солдат.

— Он прав, комиссар. Мы все служим достаточно долго, чтобы знать — те ублюдки сидят в уютном Седдисварре и жмут из нас последние соки.

С противоположной стороны отделения донеслось согласное бормотание.

— Старый Голодяй. — сказал кто-то. — Никогда не думал, что он поступит так с капитаном. По крайней мере, не так открыто.

— Император, благослови Белого Кабана за то, что он вытащил. — сказал еще один. В ответ на эти слова одобрительный гул усилился, перекрывать шум работы двигателя.

— Белому Кабану доверяют все. — добавил другой солдат. — Бойцовский Пес — великий человек, но я подозреваю, что ему бы пришлось удерживать позиции до конца. Одна жизнь за Императора и всё.

— Бойцовский Пёс? — переспросил Кариф в некотором смятении.

— Это капитан Себастев, сэр. — подсказал рядовой Акмир. — Только он не очень любит это имя, так что не советую называть его так в лицо.

Интересно, подумал Кариф, и вполне подходяще.

Разговор все больше накалялся и голоса усиливались, Кариф слушал внимательно, желая понять настроение людей. Они продолжали удивлять его. Будучи холодными и равнодушными к нему на протяжении первых нескольких дней, сейчас они, эти востроянцы, выглядели на удивление открытыми и беспечными. Перемена была разительная. Возможно причиной этого было то, что он сражался с ними рядом в Коррисе. Он слышал, что такой подход к Первенцам наиболее правильный.

— Безумие. — проревел громкий голос. — Одна, мать её, рота, чтоб удерживать весь восточный фронт!

— Не безумие, — ответил другой голос, — а старое доброе предательство!

Остальные согласились с этим, добавляя свой гнев и недовольство к какофонии. Незаметно к голосам присоединился новый звук, ритмичное лязганье, пробивающееся через весь этот шум. Кариф, вместе с другими повернулся к источнику звука. Крепкий, как титан, со шрамом на лице и седыми волосами, сержант стучал позолоченным прикладом своего лазгана по стальному полу.

Завладев вниманием окружающих и добившись тишины, он посмотрел в глаза Карифу и заговорил. Его голос был тихим и властным, он заставлял людей слушать его.

— Вы должны простить этих парней, комиссар, за то, что любят перебивать друг друга. Они не проявляют неуважение к капитану, генералу или кому-либо еще. Но вы должны понять нашу разочарование, сэр. Это не легко — уйти из Корриса. Мы сражались почти два года, чтобы удержать его. Там погибло много хороших людей. Тяжело смотреть, как заклятый враг просто взял его. Востроянская гордость, понимаете? В конце концов? она убьёт нас больше, чем зима, орки и повстанцы вместе взятые.

Кариф задержал взгляд на погонах сержанта, пока человек не понял намека.

— Прошу прощения, сэр. — сказал сержант с коротким кивком. — Сидор Баск, сержант первого взвода.

— Дарид Аль Кариф, — ответил Кариф и улыбаясь поклонился. Заметив, что привлек внимание окружающих, он добавил. — Для меня честь служить с вами.

Баск поманил пальцем молодого солдата, чтобы тот освободил место. Кариф сел. Отсек был погружен в тишину, все вслушивались в разговор.

— Давно вы служите в шестьдесят восьмой? — спросил Кариф. — Двадцать? Тридцать лет?

— Тридцать пять, сэр. Даже дольше, чем капитан Себастев, тем не менее — он достойный человек.

Кариф был не настолько глуп, чтобы выразить свои сомнения по поводу этого примечания, по крайней мере не сейчас, когда эти люди стали так откровенны. Но он все еще никак не мог примириться с твердой репутацией неучтивого капитана.

— Генерал Властан кажется не очень высокого мнения о капитане. Почему между ними такая вражда?

Баск ухмыльнулся и сказал:

— Это трудно понять чивеку, сэр. Без обид.

— Сделайте так, чтобы я понял. — ответил Кариф смеясь, — и я забуду эту маленькую обиду.

Бросив взгляд на сидящих людей, он увидел, что некоторые давились смехом.

— Генерал не любит нашего капитана по многим причинам, сэр. Но есть одна, самая большая и очевидная. Деление востроянцев на классы основа разногласия и высокие звания всегда были сферой аристократов. Большинство из них хотят сохранить такое положение вещей. Майор Дубрин…в общем, это было его предсмертное пожелание, чтобы капитан Себастев взял командование ротой. Полковник Кабанов с уважением воспринял это желание. Так как генерал Властан был обязан жизнью полковнику еще с начала их службы, так что я полагаю он вынужден был это сделать, по крайней мере на некоторое время. Генерал Властан, наверное, полагал, что жизнь капитана на фронте не будет долгой и эта ситуация не потребует прямого вмешательства. Очевидно, вышло не совсем так.

Старый сержант тряхнул головой.

— Люди говорят, что капитан Себастев не стал бы нас оттуда выводить без прямого приказа. У нас до сих пор дыхание перехватывает, ведь Белый Кабан остался позади, чтобы спасти нас, и не в первый раз он так делает. Генерал будет плеваться огнем, когда услышит про это. Это настоящая неразбериха. Вы конечно думаете, что для нас, простых солдат все это ни черта не значит. — сержант бросил взгляд вдоль рядов слушавших его солдат. — Но есть кое-что еще, что занимает ум солдата, помимо приказов, снаряжения и благословения Императора.

Кариф понял, что стал относиться к этому человеку с большим теплом. Похоже у сержанта Баска были все качества, на которых строилось могущество репутации Первенцев: дисциплина, преданность и честь.

— Хорошо сказано, сержант. — сказал Кариф. — Очень хорошо сказано. Я рад узнать, что пыл востроянских Первенцев не миф. Твердая дисциплина, умение воевать и старая добрая выдержка — там, где эти качества, там нет недостижимых целей во имя Императора.

— За императора и за Вострою! — выкрикнул один из солдат. Остальные немедленно подхватили его крик.

Баск наклонился со своего места к Карифу: «Похоже, вы умеете сказать правильные слова, комиссар».

Когда крики стихли, Баск обратился к молодому солдату в дальнем конце ряда:

— Давай споём, Якин, что-нибудь, чтобы разогнать немного кровь.

Солдат начал рыться в своем рюкзаке. Через мгновенье Кариф увидел, как тот достаёт длинный черный футляр. Из него он вытащил семиструнный инструмент и смычок к нему, солдаты вокруг тут же начали выкрикивать названия песен. Почти сразу же ноты заполнили воздух, высокие и чистые на фоне шума работы двигателя «Первопроходца».

Улыбаясь, сержант Баск откинулся назад, закрыл глаза и кивал головой в ритм мелодии. «Как вам нравится ушек, комиссар?»

Для уха Карифа, музыка звучала, словно визг раненого грота. Она ерзала по нервам, и он с трудом заставлял себя не вздрагивать в открытую: «До этого момента я его никогда не слышал, сержант. — ответил он, — Я думаю со временем он мне понравится».

В уголках глаз сержанта собрались морщинки, когда он засмеялся:

— Очень дипломатичный ответ. Наш Якин не самый талантливый музыкант, но он лучше, чем совсем ничего.

«Тут я мог бы с вами поспорить», подумал Кариф.

Вострянцы взялись за руки и топали ногами по полу в ритм музыке. На минуту их гнев отступил, когда музыка напомнила им об их родстве и родном мире.