— Его канал данных перестал подавать сигнал сорок три минуты назад. Спустя четыре минуты двадцать две секунды после прекращения сигнала эти сервиторы отключились. Ответ на ваш запрос утвердительный, адепт-технопровидец Брасслок вероятно захвачен противником в плен.
— Похоже, вы этим не слишком обеспокоены, — заметил Банник.
— Плоть слаба. Эмоциональная реакция порождена плотью. Будет ли он жить или умрет — это не имеет значения. Он часто сохранял резервные копии своих знаний, и его знания будут жить, а это главное для всех адептов Марса — настойчивый поиск знаний ради вящей славы Омниссии. Наши жизни — лишь нити накала в сияющем светоче просвещения. Выходит из строя одна деталь — ее можно заменить на новую.
Банник с трудом удержался от побуждения схватить человека-машину и встряхнуть как следует. Брасслок нравился ему. Несмотря на свою службу Марсу, технопровидец обладал настоящей человечностью, которой это существо было начисто лишено. В магосе Ротаре оставалось меньше человеческого, чем даже в Урто.
Магос уловил выражение его лица, но неправильно понял.
— Не беспокойтесь, лейтенант. У нас достаточно дронов, чтобы обеспечить правильную активацию вашей боевой машины.
Он снова издал несколько пронзительных звуковых импульсов. Три сервитора внезапно прекратили работу, повернулись как один и ушли куда-то в бурю. Уже начиналось утро, солнечный свет начал смешиваться с электрическим светом фонарей лагеря, но сервиторы скрылись за пеленой пыли, отойдя всего лишь на несколько метров.
— Пошли, — сказал Кортейн. — Здесь мы уже ничего не сделаем.
Банник вместе с Кортейном и Ханником присоединился к штабному совещанию на борту «Великолепия», в первый раз оказавшись в командной башне в носовой части огромной машины. Башня поднималась еще на два этажа над широкой верхней палубой «Левиафана», большая часть нижнего этажа была занята Залом Стратегии — нервным центром войск Гвардии на Калидаре. Из зала открывался выход на командный мостик «Левиафана», расположенный сверху-впереди на втором этаже башни. Широкие окна давали хороший обзор окружающей местности, хотя в данный момент они были задраены бронированными ставнями для защиты от бури, ибо ярость Калидара была достаточно сильна, чтобы исцарапать до потери прозрачности даже бронестекло. Мостик был владением командира «Левиафана» и членов его экипажа, занимавших двадцать шесть постов, управлявших оружием, силовой установкой и всеми другими функциями, относившимися к управлению и обслуживанию гигантской машины на марше и в бою. Спадусский был прав, назвав «Левиафан» сухопутным кораблем. Командир «Левиафана» стоял на мостике и сейчас, отдавая приказы своим офицерам, выяснявшим обстановку в отсеках огромной машины и готовившимся начать ремонт. Орки, отступая, успели заложить две бомбы, и точно рассчитанными взрывами подорвали один из трех главных коридоров и разбили гусеницу.
Круглую платформу мостика в задней части опоясывали поручни, предохранявшие от случайного падения с четырехметровой высоты на пол Зала Стратегии, имевшего форму длинного эллипса. Зал был наполнен нарочито вычурными украшениями и декоративными элементами, которых, казалось, там было не меньше, чем аппаратуры и людей. Здесь собирались генералы и старшие штабные офицеры имперской группы армий, командовавшие сотнями тысяч солдат, ведущих войну против орков на Калидаре. Мостик и зал занимали один большой отсек и разделялись только высотой. По обеим сторонам с мостика спускались витые лестницы, предоставлявшие удобный доступ между мостиком и залом, так как прямое сообщение между главнокомандующим и капитаном «Левиафана» было жизненно важным. Лестницы шли мимо расположенной по средней высоте двойной галереи с рабочими станциями, обслуживаемыми сервиторами. Эти существа, когда-то бывшие людьми, теперь были подключены прямо к машине, их разум стерт, модифицированный мозг выполнял многие сложные задачи, с которыми логические устройства «Левиафана» не могли справиться в одиночку.
По обеим сторонам зала шли ряды других постов, управляемых офицерами в штабной форме. Середину зала занимал массивный стол-карта с гололитическим проектором. Прогностикатор-логист — гибрид машины и искусственно выращенного человека, с тонкими и длинными конечностями, похожими на паучьи, свисал из гнезда кабелей в потолке, откуда мог спуститься в любое место на мостике или в расположенном ниже зале. Этот киборг фактически являлся мозгом «Великолепия».
Большую часть пространства зала занимала аппаратура связи и тактические терминалы, работавшие за которыми связисты вели свою войну с непрекращающимся ревом Калидара, пытаясь поддерживать связь между «Левиафаном», городами-ульями, флотом и различными войсковыми соединениями Калидарской боевой группы.
Короткий коридор в конце зала вел к астропатическому ретранслятору. Машина-крепость была достаточной величины, чтобы обладать собственной астропатической связью. Под мостиком располагался пост управления огнем макропушки — главного оружия мобильной штабной крепости. Сама пушка занимала большую часть четырех палуб в носовой части «Левиафана» под командной башней.
По просьбе псайкера-примарис Логана часть психозащиты, окружавшей астропатический передатчик, была снята. В камере передатчика сейчас находился сам астропат-прайм Мастрейн и с ним еще два астропата. Они создавали экран психопомех, усиливавшийся естественными гармоническими варп-колебаниями лорелейной руды. Таким образом они надеялись скрыть от врага — кто бы он ни был — мысли собравшихся на совещание командиров. Атмосфера была угнетающе насыщена психоэнергией, собравшиеся офицеры испытывали тошноту и временами даже галлюцинации. Они пытались сосредоточиться на словах капитан-генерала Искандриана, стоявшего на огражденной трибуне, установленной прямо на астропатическом передатчике. Капитан-генерала охраняли двое бойцов Атраксианской Высшей Гвардии, их лица скрывались под линзами и панцирной броней масок. Вокруг стояли пять священников Министорума, тихо шептавших молитвы, а позади них киборги-служки размахивали кадильницами с благовониями, держа их в механических руках. Над ними парил искусственно выращенный херувим, оплакивавший свиток с именами погибших в последнем бою.
— Это нападение было ценным уроком для нас, хотя и дорого обошедшимся, — сказал генерал, тяжело опираясь на темную бронзовую кафедру в передней части трибуны. Искандриан выглядел гораздо более усталым, чем раньше. Он все еще был одет в парадную форму, только теперь она была забрызгана орочьей кровью. Группа орков-коммандос смогла обезвредить машинных духов люка — такого же, через который выходил Банник — и пробилась к бронированным дверям командной палубы, застав генерала и его штабных офицеров, когда те поднимались наверх. Бойцы Высшей Гвардии быстро уничтожили нападавших, убив четырнадцать орков ценой гибели лишь пятерых человек — но из этих пятерых четверо были старшими офицерами. Любые сомнения, которые Искандриан испытывал насчет хитрости орков, теперь должны были исчезнуть. Впрочем, капитан-генерал никогда не говорил, что испытывал сомнения на этот счет.
— Орки далеко не разбиты, — продолжал он. — И мы не можем позволить себе быть беспечными. Враг не застанет нас врасплох снова.
Собравшиеся закивали. Все уже заметили отсутствие атраксианского полковника Джемаэля, ответственного за безопасность лагеря. Он был одним из тех, кто больше всех отрицал сообщения о необычной тактике орков; несколько солдат были даже приговорены им к смерти за то, что говорили об этом. Это считалось ересью, потому что до сего дня официально утверждалось, что орки не способны к скрытным действиям — так было сказано в «Тактике». То, что в другом ее томе говорилось прямо противоположное, особого значения не имело; у каждого тома гигантского труда и даже у каждой отдельной редакции каждого тома были свои приверженцы. Подобная негибкость была опасной.
— Новыми заместителями главнокомандующего назначены генерал Бастин и кастелян Суллио. Остилек, Джемаэль и Туллиген предстанут перед судом по обвинению в преступной халатности. Не забудем же этот ценный урок, которому «Тактика Империум» учит нас в числе прочих. Мы положим конец таким нападениям, и эту войну мы тоже доведем до конца. Санкционированный псайкер Логан, прошу.