В свете очистительного огня ложь лунного света была окончательно рассеяна, и обнажилась правда.

Лишь несколько дней спустя я услышал эту историю с другой стороны. Полковник Кэррэвэй пришел навестить меня на больничной койке, где меня вновь залатали, и рассказал, насколько я был удачлив.

Как оказалось, эксплораторы оставили на орбите Бореалиса IV исследовательские зонды — и техножрецы в штаб-квартире наслаждались осмотром поверхности планеты. Они хотели сделать тактическую карту, определить места нескольких опорных пунктов культистов. Вместо этого они обнаружили целое чертово поселение там, где до этого были только деревья.

Кэррэвэй и я решили, что деревня, должно быть, появилась на сканерах приблизительно в то же время, когда я и мои люди нашли её. Словно, перейдя её границу, мы разбили некие скверные чары.

Так или иначе, но в результате Кэррэвэю понадобился кто-то для разведки — и, так как половина моего полка уже искала меня и мой взвод в той области, они и были посланы вперед.

Кавальский, один из моих самых жестких, самых опытных сержантов, возглавлял разведывательный рейд. Он нашел деревню достаточно быстро — но его первые впечатления от неё были совершенно отличны от моих. В его рапорте описаны полуразрушенные лачуги, стоящие на опалённой земле, искривленные деревья с гниющими плодами, и гнилая вонь в воздухе, от которой хотелось блевать.

Я не знаю, почему Кавальский и его люди увидели правду, а я нет. Может быть, выворачивающее разум мумбо-юмбо Кайденса не могло затронуть сразу всех нас. Может быть, поэтому это плохо сработало на Валленски и Мейерсе, или на Торне. Или может быть, этот чертов псайкер изначально хотел столкнуть в бою Катачанцев с Катачанцами.

Кавальский послал пару разведчиков по периметру деревни. Они вернулись с сообщениями о ловушках, и часовых, скрывающихся в деревьях. Даже когда некоторые солдаты обменялись выстрелами с часовым, они не смогли идентифицировать их. Я был для них тенью.

И лишь когда люди Кавальского выскочили из укрытия и напали на нас, они увидели, кем мы были. Вот почему они лишь оборонялись, стараясь не ранить нас, хотя мы пытались их убить. Сам Кавальский повалил меня на землю, и не без помощи других. Он пытался достучаться до меня, но не смог заставить меня понять.

Мы думали, что сражаемся с зараженными хаосом мутантами. На самом деле мы были теми зараженными. Я буду часто вспоминать, что это я был тем, кто убил Вейссмюллера, и смеялся, перерезая его горло. Неизменные приказы говорят, что Кавальский должен был меня тут же пристрелить.

Но он в меня верил больше, чем в них.

Как только чертовы медики поставят меня на ноги, мое время на Бореалисе Четыре закончиться.

По крайней мере, я так думал.

Мы все сидели вокруг согревающего костра, в окружении видов и звуков джунглей. Но это не было знакомым пейзажем Катачана — это все еще был отмеченный Хаосом мир, и разрушенная деревня вокруг была лишь одним из напоминаний об этом.

Я был единственным, кто увидел его.

Не знаю, что заставило меня посмотреть, почему я захотел в тот миг отвести глаза от угасающего костра. Но он был там, стоящий в тени хижины — ветхой, съеденной червями хижины, теперь я мог сказать так. После всего, что случилось, он казался невредимым, его одежда все еще была белой и чистой. Кайденс Лунный Блеск.

Он наблюдал за мной.

Потом он развернулся и ускользнул — я должен был поднять своих людей, но теперь это было лишь между ним и мной.

Я последовал за ним один.

Проблема была в том, что малец оказался быстрее, чем я ожидал. Мы уже достаточно далеко забрались в джунгли, когда я смог догнать его. Честнее будет, если скажу, когда он остановился и подождал меня.

— Полковник Стракен. Я знал, что лишь вы последуете за мной. Покинете передовую. Вы всегда делаете то, что вам хочется.

Я был не в настроении разговаривать. В моей руке уже был нож. Мне только было жаль, что я оставил свой дробовик в деревне.

Я прыгнул на своего насмехающегося противника. И промахнулся.

Я не видел, чтобы он двигался. Секунду назад Кайденс был передо мной, а теперь он был в нескольких шагах левее. Я чуть не упал и схватился за ветку, чтобы восстановить равновесие. Она сразу ощетинилась ядовитыми шипами. Если бы я схватился за неё своей живой рукой, а не аугметической, то я бы быстро очутился на пути к чертовой могиле.

Я оторвал ветку от её воздушных корней и перехватил подобно кнуту, но вновь моя цель была совсем не там, где я думал, что она находиться.

— Ваши люди не здесь, полковник, — сказал Кайденс. — Вы были слишком самонадеянными и ушли слишком далеко от них. Они не услышат ваши крики.

И внезапно он выбросил вперед руки — и хотя он не был достаточно близко, чтобы коснуться меня, я почувствовал, будто меня ударили. Невероятный удар поразил меня, и Кайденс был достаточно быстр, чтобы получить преимущество. Последовало еще больше ударов — один, два, три раза по голове, один в живот. Меня отбросило в колючий куст, и я повис на его тонких ветвях. Тысяча крошечных насекомых накинулась, чтобы нажраться моей крови.

— Хочешь услышать мой крик, малыш? — крикнул я, рывком освобождаясь от цепких ветвей. — Как насчет того, чтобы вытащить чертиков из моей головы? Перестань заставлять меня видеть вещи, которых нет, и которые стоят передо мной как… как… ты сейчас.

Кайденс лишь улыбнулся. Он снова шевельнул рукой, и моя левая нога сломалась. Я чуть не задохнулся от боли, но не показал этого, отказав ему в удовольствии. Сжав зубы, я перенес свой вес на правую ногу, и продолжил двигаться к нему.

— Я не просил об этой бойне, — сказал Кайденс. — Я был доволен своим крошечным владением, и горсткой последователей, которые хотели что-то делать для меня. В течение многих столетий мы скрывались от внешнего мира. До тех пор, пока вы, по прихоти жестокой судьбы, не наткнулись на наше надежное убежище.

Я ткнул в него ножом. И снова промахнулся — он был слишком быстрым, чтобы даже засечь его.

— Твои последователи были мутантами. Извращенные безумцы. И ты обманом заставил меня есть с ними. Ты заставил меня думать… Ты заставили меня видеть моих собственных людей как…

Я зарычал от обиды, мой гнев взял надо мной верх. Я широко рубанул ножом, надеясь достать мою цель, где бы он ни был. Лезвие просвистело в пустом воздухе, и внезапно он оказался позади меня.

— Я знал, что, как только вы найдете нас, то придут еще больше вашего вида, — сказал он. — Я не мог затуманить сразу очень много разумов. Я надеялся, что будет достаточно заставить лишь вас видеть моих последователей друзьями, а ваших товарищей теми, кого вы больше всего ненавидите.

— Но ты не взял в расчет меня.

— Нет. Нет, не взял. Но за всё, что вы сделали мне той ночью, полковник Стракен, вы заплатите своей жизнью.

Он сделал резкое хлещущие движение рукой, и моя нога снова сломалась. Щелчок пальцами, и моё левое плечо вывихнуто. Кайденс вытянул правую руку, сформировал пальцы в подобие когтя, покрутил запястьем, и что-то закрутилось во мне.

Меня скрутило от боли, нечем было дышать, но я решил сократить разрыв между мной и моим мучителем, даже если для этого я должен был бы ползти на руках и коленях:

— Думаешь, что сможешь прикончить меня? Хорошо… удачи, малец. Лучшие монстры, чем ты…

Я чувствовал как ломаются мои ребра, одно за другим. Моя аугметическая рука трещала и шипела, превратившись в мертвый груз, висящий на моем плече. Я лежал на земле джунглей, не понимая, как я там оказался. На моих глазах были слезы, а в горле кровь. И пробившись сквозь туман черных и красных пятен, я увидел, как Кайденс ударил кулаком, и почувствовал, словно он пробил справа мою грудь и сдавил мое чертово сердце.

И тут случилось кое-что удивительное.

Я почувствовал тепло восходящего солнца, увидел первый его луч, проникший под купол джунглей надо мной. И там, где красные лучи коснулись моего противника, они показали его настоящее обличие, так же, как пламя огня в деревне.